— Никакой истории, никакого будущего, — завершил Ке Даив.

— Точно, — подтвердил Анакин. Он теряет концентрацию. Он слаб. Настало время нажать на. него. Мне нужно быть внимательным. Ни на что не отвлекаться.

Но юный джедай никак не мог прогнать образ пернатого существа. Оно пыталось что-то сказать, снова и снова беззвучно повторяя одни и те же слова.

Анакин поднял руки, и панель с чмокающим звуком выпустила их из своих объятий. Видение пропало. Мальчик притворился, что растирает затекшие пальцы.

— К этой панели еще нужно привыкнуть, — сказал он и посмотрел на кровавого резчика. Затем непринужденно сложил ладонь лодочкой и слегка взмахнул ею.

Ке Даива это нисколько не встревожило.

— Ты отвезешь меня на Корускант, — сказал Анакин, — а я покажу тебе Орден, в котором живу.

Ке Даив посмотрел на него своими маленькими грустными глазками, но его странное, в чем-то красивое лицо осталось непроницаемым.

— Нам не дозволено менять свой клан.

— Да нет, просто в гости зайдешь… — Анакин сделал другой жест, перейдя к более мягкой форме внушения. Джедай должен понимать того, над кем хочет обрести контроль, и сочувствовать ему. Вы с ним не слишком-то отличаетесь друг от друга. — Мы с тобой не слишком-то отличаемся друг от друга.

— Мы отличаемся, джедай. У тебя есть доброе имя. А у меня есть задание, которое предстоит выполнить, чтобы вернуть себе уважение.

— Расскажи мне об этом, — попросил его Анакин. — Я ведь сам был рабом.

— Джедай тебя очень высоко ценят. А те, на кого я работаю, сказали мне, что от джедаев исходит угроза.

— Мы только защищаемся, и никогда не нападаем первыми.

— Это все мальчишеские разговоры, — сказал Ке Даив.

— Ты тоже молод.

Ке Даив посмотрел на приборы. На одном из нескольких дисплеев появилась какая-то картинка. Кровавый резчик заерзал в своем кресле, которое не позволяло ему сидеть удобно.

— За нами гонится корабль, — сказал он. — Это тот корабль, на котором ты прибыл сюда. И… еще один. Поддай скорости.

Анакин бросил беглый взгляд на своего похитителя.

Тот взмахнул длинной гибкой рукой, и пика едва не попала Джабитте в лицо. Девочка завизжала.

— Быстрее, к горе Судии, — приказал кровавый резчик холодным как лед голосом.

— Мы и так летим на полной скорости! — крикнул Анакин. У него не хватило умения и концентрации, чтобы заставить кровавого резчика выполнять его команды. Пришлось положить руки на панель управления.

Небольшое создание тотчас же вернулось, проникнув к нему в сознание. Не было смысла сопротивляться этому. Образ был кристально четким. Выражение ее липа, насколько Анакин смог разобраться в пестром узоре перьев и короткого пушка, было суровым, а ее большие глаза бегали вправо-влево в предчувствии опасности.

Анакин узнал ее. Это была Вергер.

Джедай, сказала она, кто бы ты ни был. Я оставила это послание в своих семенах-партнерах, в надежде, что они найдут тебя или ты найдешь их. У меня осталось очень мало времени. Я улетаю вместе с пришельцами, которые развязали войну и сравняли с землей половину Зонамы-Секота. Это единственный способ изучить их, единственный способ избежать новой, более кровопролитной войны и спасти эту планету.

Анакин пытался оставаться спокойным, хотя бы внешне. Соединившись, семена смогли передать ему сообщение, фрагменты которого улавливал Оби-Ван. И то, что корабль решил поделиться с ним весточкой от Вергер именно сейчас, в самой середине его испытания, когда он был наиболее уязвим, казалось самым обидным и несправедливым.

Зонамцы называют пришельцев Далекими Чужаками. Они сильно отличаются от всех известных жизненных форм. Далекие Чужаки ничего не знают о Силе. Сила тоже ничего не знает о них. Но они не машины, они определенно живые, и они представляют для всех нас серьезную угрозу. Они были потрясены мною, моими способностями, и они согласились принять меня к себе взамен на прекращение войны и возвращение к себе.

Я улетаю с ними, чтобы узнать их секреты, и клянусь званием рыцаряджедая, что я вернусь, чтобы сообщить о своих открытиях. Но самое главное — я увожу их от планеты, которую успела полюбить. Запомни, джедай…

Лицо Вергер светилось энтузиазмом. Здесь скрыта большая тайна, которую ты, возможно, со временем узнаешь. Сердце огромного живого создания начало биться, и великий ум осознал себя. Я стала свидетелем рождения невероятного существа…

На этом послание неожиданно оборвалось, и Вергер исчезла.

Продолжения не последовало.

— Куда ты там пялишься? — прикрикнул на Анакина Ке Даив, ударив острием пики в переборку над сиденьем мальчика. Порез быстро затянулся и разгладился.

Анакин вскочил с места.

— Дай мне спокойно лететь, — крикнул он, нахмурившись.

Все вокруг — увлечение машинами, секотский корабль, возмущение по поводу неожиданных неприятных поворотов судьбы, — все, что еще недавно определяло характер Анакина Скайуокера, вдруг потеряло для него значение.

Возможно, Вергер пожертвовала своей жизнью, чтобы передать эту информацию другому джедаю.

Сейчас форма его испытания более четко предстала перед ним. Он понял, почему он был так важен и почему ему просто необходимо было одолеть Ке Даива и всех остальных, кто пытался уничтожить его.

На карту было поставлено выживание всех джедаев.

48

Шаппа поднялся высоко в мезосферу, к самой границе атмосферы и космоса, затем бросил корабль вниз, пока его кожа не раскалилась от трения о воздух. Они уже догоняли корабль Анакина — тот был километрах в сорока впереди и тридцати под ними. Здесь воздух был темно-фиолетовый, и поверхность ЗонамыСекоты стала изогнутой. Передние обзорные экраны превратились в узкие щелки, спасаясь от перегрева, но Оби-Ван все же смог разглядеть бесконечное покрывало из облаков и проткнувший его пик горы Судии на горизонте.

Чарза Куинн был в тысяче километров от них, и «Звездный морской цветок» попал в нешуточный переплет.

— Мои люди больше не смогут сдерживать наступление, — сказал Шаппа. — Интересно, знали те, кто атаковал нас, знали, насколько ценной для них может оказаться эта планета?

— Явно не имели об этом понятия, — ответил Оби-Ван. Он и в самом деле не мог придумать ни одного логичного повода для нападения на Зонаму-Секот. Что-то пошло наперекосяк во время передачи судов Торговой Федерации флоту Республики. Возможно, среди Торговой Федерации появились отступники, которые не подчинились приказу и действуют теперь сами по себе.

Это могло объяснить присутствие дроидов-истребителей, но не их действия.

— Это республиканские корабли, — сказал Шаппа, бросая взгляд на Оби-Вана. — Скорее всего, минные заградители.

Джедай изучил изображение на мониторе Шаппы. Это и в самом деле были суда доставки воздушных мин, а над ними, в десяти тысячах километров от планеты, висели в пространстве кореллианские легкие крейсера, которые приняты на вооружение только в Республике.

— Извини, — сказал Шаппа, — но если ты представляешь Республику…

— Я ничего об этом не знаю, — мрачно буркнул Оби-Ван.

— Не суть важно, — продолжил Шаппа. — Мы всегда рассматривали себя вне юрисдикции Республики и Торговой Федерации, как и любого другого органа управления. Наш Судия давно предвидел это — как и его предшественник. Мы знали, что со временем нам придется искать еще более укромное место, где мы могли бы спрятаться. На все воля потенциума.

Снова это слова — давно развенчанная Орденом концепция.

— Судия прошел подготовку джедая? — спросил напрямую Оби-Ван.

— Да, — со странным отвращением признался Шаппа.

— Как его зовут на самом деле?

— Это имя священно для зоманцев и не должно упоминаться вовсе, не то что разглашаться незнакомцам, — ответил Шаппа.

Оби-Ван стал напрягать память, чтобы вспомнить все, чему его когда-то учили в Ордене об истории Ордена джедаев. Лет сто назад этот потенциум задал немало головной боли магистрам. Приверженцы этой теории утверждали, что Сила не могла толкнуть на злое деяние, что Вселенная пронизана благодетельным полем жизненной энергии, чьи намерения в любом случае добрые. Потенциум, как они называли эту энергию, был началом и концом всего сущего, и единению с ним не должны мешать искусственные препоны вроде тренировок и строгой дисциплины. Последователи учения о потенциуме верили, что мастера-джедаи и иерархия Ордена не могли принять вездесущее добро потенциума, следовательно, они были не нужны.